Мы вращаем Землю! Остановившие Зло - Страница 28

Однако были и другие случаи. Зимой комиссар мотострелкового батальона однажды утром — ни с того ни с сего — спокойно сказал: «Завтра меня убьют», написал прощальное письмо жене, попрощался с сослуживцами, раздал им на память кое-какие свои вещи, а на следующий день его срезала пулеметная очередь. На контуженного Сидорович не походил, и Дементьев постарался отвлечь его от грустных мыслей — зачем кликать беду на свою голову? Георгий слушал его рассеянно, а потом встал и, видимо, задетый душеспасительной речью Дементьева, попрощался и уехал.

— Тебе моей судьбы не разделить со мною, — произнес он на прощанье. — Это не я сказал, это Пушкин, гений русской словесности.

Павел смотрел ему вслед, и на душе его было сумрачно. Он еще не знал, что Георгий действительно погибнет — через год, в сорок четвертом, во время боев на Украине. Отойдет вместе с командиром батареи к небольшой высотке в сторону от дороги — прикинуть, откуда ловчее накрыть заданную цель, — и угодят они оба на немецкое минное поле, которое не успели обезвредить наши саперы.

И еще не знал капитан-артиллерист Павел Дементьев, что совсем скоро предчувствие неминуемой гибели настигнет его самого.

* * *

05 июля 1943 года, раннее утро

Павла разбудил грохот. Быстро одевшись, он выскочил на улицу. Возле штаба уже толпились солдаты и местные жители, с тревогой спрашивая друг друга: «Что, началось? А кто наступает, мы или немцы?».

…Это была та знаменитая артиллерийская контрподготовка, упреждающий удар, нанесенный советским командованием, знавшим дату и час начала немецкого наступления на Курской дуге, противнику, уже изготовившемуся к атаке. Этот внезапный удар спутал немцам все карты, их наступление началось позже, и пошло оно совсем не так, как было задумано.

* * *

05 июля 1943 года, день

В небе шли немецкие бомбардировщики — их было не меньше сотни. Они шли с юга на север, шли бомбить Курск и тылы наших войск, и Дементьев, неоднократно бывавший под бомбежкой, не позавидовал тем, кто попадет под удар такой армады.

— Сволочи… — прошептал он, глядя в небо, тесно заполненное машинами с крестами на крыльях. — И когда только найдется на вас управа…

Управа нашлась — навстречу «юнкерсам» стрижами вынеслись наши истребители: «лавочкины» и «яковлевы». И Павел Дементьев впервые за два года войны увидел, как густо посыпались вниз «лаптежники», расчерчивая небо длинными полосами черного дыма.

— Горят, суки! — радостно закричал кто-то за его спиной — Горят, иху мать!

… «Юнкерсы» горели. Уцелевшие машины потревоженными шмелями расползались в разные стороны, торопливо избавлялись от бомб, сбрасывая их куда попало, и уходили, отбиваясь от наседавших истребителей. В воздухе крутилась гигантская карусель, рассыпая сбитые самолеты, а в эфире лающие выкрики на немецком тонули в забористом русском мате.

* * *

05 июля 1943 года, вечер

— Товарищ капитан, вам пакет из штаба бригады!

Дементьев принял пакет из рук рассыльного, и как только пальцы Павла коснулись упаковки, его скрючило, как от сильного удара током. Сердце забилось отчаянно, словно силясь выскочить и убежать, спасаясь от чего-то страшного; в голову хлынула горячая волна. Затем волна откатилась к сердцу, снова ударила в голову, и так много раз. Внутри человека по имени Павел Дементьев заработал маятник, ритмично бьющий то в голову, то в сердце. А потом на этот «маятник» наложился монотонный речитатив: в такт его ударам в сознании Павла начали повторяться слова: «Убьют — ранят, убьют — ранят, убьют — ранят…».

Дементьев стиснул зубы, потер виски, помотал головой, плеснул в лицо холодной водой из рукомойника — маятник продолжал отстукивать зловещее «Убьют — ранят, убьют — ранят». Усилием воли Павел взял себя в руки, разорвал пакет и начал читать содержавшийся в нем приказ. Строчки качались, плыли перед глазами — ему пришлось трижды перечитать текст, прежде чем он понял, что там написано.

Приказ был лаконичен: дивизиону к двадцати четырем ноль-ноль скрытно занять боевые позиции на втором рубеже обороны в районе деревни Сырцово, правее шоссе Курск-Белгород.

А маятник продолжал свой отсчет. Пошатываясь, Дементьев на ватных ногах вышел из хаты и начал делать свое привычное воинское дело, превозмогая предательскую слабость. Внешне он выглядел спокойным, и никто из его подчиненных даже не заметил, что с ним что-то не так. Но это спокойствие стоило капитану немалых усилий: у него все валилось из рук, словно вышибаемое пульсирующими ударами дьявольского внутреннего маятника. «Убьют — ранят» — стучало и стучало в мозгу: безостановочно, не затихая ни на секунду. На Дементьева надвигалось что-то неотвратимое, от которого не убежишь и не спрячешься — Павел чувствовал приближение этого давящего чего-то, но ничего не мог сделать. «Врешь, — сказал он сам себе, — не поддамся!». Он вдруг вспомнил мрачное лицо Сидоровича, и его прошиб холодный пот — вот как оно, оказывается, бывает. Но тут же сам себя одернул: маятник-то не предрекает ему непременную смерть — он оставляет выбор! А вдруг в тот самый момент, когда его, Павла, настигнет пуля или осколок, этот чертов маятник качнется в сторону «ранят»? Шансы пятьдесят на пятьдесят, а на войне бывает и гораздо меньше. Ему было худо, от непрерывного стучания проклятого внутреннего маятника можно было сойти с ума, но Павел держался изо всех сил: у него было дело, которое за него не сделает никто.

Дивизион выдвигался на оборонительный рубеж.

* * *

06 июля 1943 года